9 часов. Утро. Просыпаюсь в холодном поту и понимаю, что я дома. Мне опять снилось это место, наверное, я его никогда не забуду, хотя как знать. Но, слава Богу, всё хорошо: я лежу на мягкой кровати, из форточки доносится запах утренней свежести, слышатся звуки шипения масла, видно мама с бабушкой что-то готовят, Оля (моя кузина) опять смотрит «МузТВ», ветер на улице колышет ветви деревьев и приносит отрывки речей людей, стоящих в очереди за молоком. Я с уверенностью могу сказать, что я счастлива, потому душа моя полна умиротворённостью, а сердце спокойно отдыхает на подушке. «Что же заставило тебя проснуться в холодном поту?» - подумаете Вы. «То был сон о реальности…» - отвечу я. Лето. Июль месяц. Из душного Ярославля мы с мамой отчаливаем от пирона Московского вокзала в поезде «Москва-Хабаровск» по направлению в Новосибирск. Дорога предстоит долгая, но она меня ни чуть не утомляет, потому что я люблю поезда. В них столько жизни: люди, ещё недавно сидевшие на вокзальном сидении, казались огороженными непробиваемой стеной своей жизни, а теперь стена растворилась, и перед тобой человек, ведущий себя абсолютно естественно, он готов раскрыть свою душу и предоставить тебе на рассмотрение; интерес представляют проводники и проводницы, причудливые люди. На протяжении всего пути встречаешь кучи городов с совершенно удивительными названиями, порой становится страшно, что я, будто уезжаю куда-то далеко от цивилизации, будто там, в глубине России живут всеми покинутые одинокие люди, словно город-зерро, который меня не отпустит, и утону я в болоте среди засохших берёз. Мне доставляет огромное удовольствие момент, когда я переезжаю через Уральские горы: вдоль дороги – поля розового и сиреневого Иван-чая, вдали холмы, покрытые густым тёмно-зелёным лесом. Я лежу на верхней полке, а через открытое окно пробрался свежий ветерок и треплет мои волосы, воздух, наполненный запахом хвои и зелёной травы, орошённых летним дождиком, наполняет лёгкие, и меня слегка тянет в сон. Вот мы и прибыли в ещё более душный промышленный город Новосибирск. К счастью, бабушка живёт за городом, где чистый воздух и спокойствие. Она была несказанно рада нашему приезду, впрочем, мы тоже. В первый же день, ближе к вечеру, я с бабушкой отправилась в огород. С детства знакомая дорога ведёт к этому сказочному месту: десятилетиями вытоптанная на земле дорожка (ещё мой 27-ми летний брат в возрасте 3-х лет бегал по ней), по бокам которой растут берёзки-долгожительницы, достигшие высоты пятиэтажного дома; а вот и старый пруд, поросший камышом и покрытый зелёным слоем водорослей, в его центре из воды выглядывает старый запорожец, а берега усеяны колониями белых бабочек-капустниц; небольшая, поросшая травой дорожка между засаженных участков играет роль финишной прямой, в конце которой родной кусочек земли и домик, окружённый зарослями малины. После небольшого собирательства овощей к ужину мы присели отдохнуть да насладиться закатом: вдали за возвышающимися берёзами-гигантами, медленно опускаясь вниз, прячется оранжевый диск, который вместе с деревьями колышется из стороны в сторону от тёплого ветра, несущего запах свежего укропа. В наслаждении природой и посещении любимых родственников и друзей проходили дни. В очередной раз к вечеру собрались мы с бабушкой в огород, но я из-за лени затормозила, и бабушка оделась быстрее меня, потому решили, что я пойду в сад следом. Вообще, мои одиночные прогулки по Пашино (название посёлка) были нежелательны, потому как в посёлке находился притон наркоманов, и частенько производились акты насилия со стороны людей в нирване. Но всё же было ещё не совсем поздно, ещё светло, все люди направлялись в огороды, да и потом, места я эти знаю с детства, уж мне ли бояться. Ленивой походкой я прогулялась до пруда и, переступив русло пересохшего ручейка, решила посидеть на поле, покрытом куриной слепотой и удивительно нежными маленькими белыми цветочками. Неподалёку стояли вековые сосны и смотрели на меня, радостно улыбаясь. Вокруг кружили стайки бабочек, а по небу плавно плыли ванильные облака причудливой формы. Я ощущала себя будто в раю на земле, и сердце было полно любовью ко всему миру. Пора было идти, ведь бабушка ждёт. Но не тут-то было, я забыла набрать по дороге камушков, чтоб пересадить цветок в горшок, пришлось возвращаться. Набрав горсть камней, я направилась к саду, люди попрятались в огородах и обрабатывали грядки, потому на дороге никого не было. Удерживая камни, я проходила мимо утроенной берёзы, как вдруг кто-то сзади схватил меня за распущенные волосы (они у меня длинные), испуг перекрыл мне дыхание, но первой мыслью было, что это шутка знакомого человека. Я обернула голову, и камни посыпались на землю. На его лысом черепе с морщинистым лицом выделялись мутные глаза с наколками на веках, в них не было ни капли разума. Его сухие губы шершавым голосом сказали: «Пойдём со мной». Мысли миксером страха перемешивались у меня в голове: этот человек меня сейчас отпустит; со мной не может случиться ничего плохого; такое бывает только с другими…. Я не своим голосом закричала: «Зачем вы это делаете»?!! На что он палкой с ржавым гвоздём, вытащенной из чьего-то забора, ударил меня по голове. Страх охватил мой разум, сердце ушло в пятки, слёзы покатились из глаз, язык онемел, но я изо всех сил просила его отпустить меня, но он всё угрожал своей сухощавой исколотой рукой с палкой. Его тощее высокое тело завело меня за угол забора, и тот же голос произнёс: «Садись, мне тебе надо кое-что объяснить»!!! Кругом никого, не слышно даже человеческого голоса, но вдруг из своего сада вышел старик и остановился, остолбенев. Мои связки завибрировали, и я закричала, что есть мочи: «Помогите»!!! В страхе получить ранение от полудохлого чудовища, я урывками кричала слова помощи, но старикан вдали всё стоял и смотрел. Как ниспослание с небес на дороге появился мужчина с каким-то предметом в руках. Сердце хотело вырваться из груди, ещё немного и… о Господи он подошёл и ударил психа сзади. Мозг отключился, и ноги сами со скоростью биения сердца побежали в сторону бабушкиного сада, слёзы, разлетаясь, растворялись в ветру…. Бог пожалел меня, ведь мой спаситель оказался капитаном милиции, быстро уложившем чудовище. Я ему до гроба благодарна… Страх недолго удерживал меня дома, и вскоре всё стало по-прежнему. Совершено неожиданно мне предложили поездку. Ни разу не была я ещё в летнем лагере, так что было интересно съездить и посмотреть как там. Дорога пролегала через густые сибирские леса, а сам лагерь находился неподалёку от Оби и санатория «Парус». Кстати, он так же именовался «Парусом». Лагерь напоминал собой скопление одноэтажных деревянных построек среди огромных сосен. В палате находилось 10 панцерных кроватей, на которых поселились я и 9 девочек примерно моего возраста, совершенно чуждых мне по образу жизни. Все они жили в Академгородке, куда во время Отечественной войны отсылали учёных. Но я не изолировала себя от окружающих и быстро нашла общий язык. Совершенно удивительно, что в лагере, кроме мяча и дискотеки не было никаких развлечений: ни качелей, ни сооружений для гимнастики, ни спортивных площадок – ничего. Неподалёку находился заброшенный пожарный пруд, имевший квадратную форму и обмелевший настолько, что можно было разглядеть каждый камушек на его дне. Пруд был окружён зарослями черники, плавно переходившими в болото, покрытое моховым ковром и поросшее папоротником. Существует легенда о том, что когда-то на этом болоте в небольшом домике жила девушка. Никто не знал кто она такая, и от чего живёт там одна. Лишь ходили истории, что она указывала путь сбежавшим ссыльным заключённым. Но однажды ошиблась она с курсом, и трясина стала поглощать её тело, жадно засасывая внутрь. Но её спутник предпочёл не рисковать жизнью, ведь через несколько метров болоту был конец. Её тело, оказавшись в грязевом месиве, превратилось в удобрение, а дух выбрался на поверхность. Жажда мести поглотила неизвестную материю, и призрак всё искал того заключённого, вырывая сердца у заблудших путников. Особого контроля со стороны вожатых не было, потому совершенно спокойно я могла выходить за территорию лагеря. Оказалось, что вдоль реки стоят ещё 3 лагеря, но они пустовали. В них были все те детские радости, которых не хватало в моём. Один лагерь располагался на возвышенности. Вдоль склона со спортивной площадки проходила длинная лестница, достигавшая берега реки. Удивительный вид открывался с вершины этой лестницы: широкая стремительная Обь, на другом берегу которой среди сочных лугов располагалась маленькая деревушка; вдали за лугами, покрытыми чёрно-белыми пятнами, стоял лес, напоминавший изгородь, защищающую деревню от окружающего мира. Ветер временами приносил запах затопленной баньки вперемешку с запахами хвойного леса и покрытого тучами неба. В палате приходилось жить в строгих условиях: закрывать форточки, зашторивать окна, и вообще к ним не подходить. Причиной послужило то, что в соседнем корпусе жили разных возрастов дети из детдома. Пятилетние ребятишки, а их было большинство, облепляли окна и смотрели на нас, били руками по стеклу, залазили в форточки. Добиться ответа от восемнадцатилетних вожатых о причине такого поведения детей было невозможно, поэтому пришлось мириться с ситуацией. Часто, утром во время умывания мы становились очевидцами жестокого избиения детей со стороны их воспитателей. Возможно, это и есть ответ на мой вопрос. Но однажды я увидела то, после чего приняла окончательное решение о нежелании моего дальнейшего здесь пребывания. Вечером, когда все ушли на дискотеку, я сидела в палате и из окна наблюдала безлюдное пространство. Вдруг на горизонте появился DJ лагеря, видимо, удалившийся передохнуть. Он мне был симпатичен, потому что всегда ставил хорошие песни, а лицо его обычно имело жизнерадостную дружелюбную мину. Докурив сигарету, он вошёл в детдомовский корпус и вскоре вышел, крепко удерживая за руку, шестнадцатилетнего юношу. Остановившись у лавки, DJ толкнул юношу, так что тот упал на землю. В это время окно корпуса облепили, вылупившись на происходящее, ребята, видимо, знавшие юношу. Грубым хрипящим голосом DJ громко воскликнул: «Я отобью тебе охоту»! Он начал бить бедного мальчика своими огромными копытами, лицо приобрело свирепую мину, руки, сжавшись в кулак, оставляли ушибы на худом теле. Он не останавливался, пока из корпуса не выбежали дети и не загородили юношу. Только тогда он самоуверенной медленной походкой удалился с места происшествия. Я выбежала из корпуса, управляемая страхом и паникой, и направилась к клубу, чтоб сообщить обо всё вожатым, но увидела, как одна из них ласково его обнимала. Тогда ноги понесли меня к детдомовскому корпусу, там я узнала, что мальчик украл у него коробку с дисками и кассетами. Мне пришлось закрыть рот на замок, потому как иначе юноша подвергся бы ещё более жестокому наказанию со стороны воспитателей. К вечеру я успокоилась, и все мои мысли были направлены на то, как завтра по телефону я буду произносить просьбы об уезде. Объявили отбой, а маленькие мальчишки из соседней палаты всё не могли угомониться. Моё сердце чуть не выскочило из груди и не упало на пол, когда я услышала оттуда тот самый голос. Вдруг вожатая зашла через открытую дверь, а следом за ней прошёл он. Она шуткой сказала, что если услышит хоть звук, то DJ даст нам хорошей взбучки. Шутка была не из лучших, особенно после сегодняшнего происшествия, так что пружины моей кровати вибрировали из-за активного сердцебиения. Ночь я провела, не смыкая глаз: страх сковал мои члены, я не могла пошевелиться, чтоб сдёрнуть жаркое одеяло. Меня ужасали громкие звуки за окном: какие-то прерывистые звучания неизвестной мелодии, сотни голосов сливались в один и давили на мои перепонки. На утро у мен были больные глаза и усталый вид. После завтрака я немедленно отправилась звонить. В очереди к телефону я узнала природу этих страшных ночных звуков: в деревне проводились какие-то массовые гуляния в честь какого-то праздника. Сегодня Иван купала, а завтра родительский день, и я наконец-то уеду из этого ада. Так вот, сегодня ребята всего лагеря плетут венки, а вечером мы все вместе пойдём к реке и пустим их на воду. Это был мой последний день пребывания, завтра не считалось, поэтому решила я провести его в посещении местных достопримечательностей и масштабном поедании черники. Вечер. Венки готовы. Поднялся сильный ветер и нагнал на небо тучи разных зарядов. Я заканчивала развешивать на спинки кровати мокрую одежду. Каждому выдали по кусочку свечки, и все отправились к реке. Ветер проникал в щёлочки между ниточками моей одежды и приносил какой-то странный запах хвои. Он был похож на запах той, которую обычно разбрасывают по дороге, провожая в последний путь покойного. Странно. Тот же ветер срывал шишки, и они порой падали на голову. У Оби было необычайно холодно, потому церемония спуска венков на воду была недлинной. Река будто запылала: огни от свечей в венках не оставляли свободного места чёрной мгле, отражаясь в воде. Гром гремел, и сверкали молнии, не переставая, все поспешили обратно. При входе в лагерь всех ожидало удивительное зрелище: дорога, ведущая к небольшой поляне, по бокам была усеяна горящими свечами, а в центре лужайки пылал огонь. У костра вожатые играли на гитаре и пели песни, некоторые подпевали, некоторые танцевали, лично я зажгла кусочек свечки и наблюдала за сим зрелищем со стороны. Вдруг вид на костёр перегородила мощная спина «чудовища». Он стоял, как столб – без движения, и смотрел куда-то сквозь костёр. Горячий воск ожёг мне руку, и свечка упала на траву, я наклонилась поднять. Когда же мой взгляд стал медленно подниматься, то я увидела, как женская рука с красной бородавкой в форме сердца на тыльной стороне ладони схватила его руку. Я быстро разогнулась, но никакой женщины рядом с ним не было. DJ резко развернулся и пошёл в сторону пруда. В тот момент, когда он проходил мимо ближайшей сосны, ветер сорвал с ветки огромную шишку, и она упала ему на голову, но он даже не шелохнулся, всё продолжал идти. В этом было что-то необычное, вопреки инстинкту самосохранения движимая интересом я стала следовать за ним. Миновав пруд и черничные заросли, он всё продолжал идти, проминая моховой ковёр и распутывая папоротник. Неужели интерес подвигнул меня идти за «чудовищем» в опасные места, да ещё и в темноте? Не знаю. Молния изредка прорывала чёрное полотно, так что появился приятный запах озона. Крупинки дождя начали покрывать моё тело, как вдруг, выйдя на открытую местность, он остановился. Под ногами земля стала шевелиться, как водяной матрац, я посмотрела вниз и увидела, как сотни мельчайших линий огненного цвета покрыли поверхность, они чем-то напоминали узоры турецкого ковра. Не успела я поднять голову, как в центре полянки земля раскрылась и образовала отверстие, подобное жерлу вулкана. Над ним нависла та женщина с бородавкой, лицо которой закрывали начёсанные вперёд длинные волосы. По периметру поляны стояли мужчины в разных одеждах с кровоточащими отверстиями в груди и белыми пятнами на лице. Всё было как в замедленном фильме: DJ плавно подходил к жерлу, демонстрируя каждый миллиметр сдвига его конечностей. Окружающие так же медленно урывками что-то шептали себе под нос. У всех глаза были стеклянными, словно глаза слепых. Шишки больно ударяли по моей голове, от чего она временами кружилась, капли дождя, переносимые мощным ветром, иголками кололи моё тело, а гром всё сильнее давил на перепонки. Я должна была бежать из этого адского места, но ноги, как вкопанные не отрывались от земли, их держало что-то внутри меня. Этим что-то было моё желание спасти его, но зачем? На Земле станет одним извергом меньше…, нет, я не вправе решать. Я сорвала с ног оковы и схватила его за руку. DJ словно магнит, приложенный к другому магниту одноимённым полюсом отскочил от жерла и, повинуясь последовал за мной. Окружающие остались без движения, лишь шептание их превратилось в раздражающий скрежет. Вдруг к ногам вновь прицепились гири, а глаза остекленели от увиденного: передо мной был он – морщинистый наркоман с мутными глазами. У него, как и у всех, в груди было отверстие, а на лице белые пятна. Он просто стоял, не двигаясь, и нашёптывал то же, но я увидела, как сквозь него пролетела шишка…. Я и DJ по примеру шишки пролетели сквозь него, и я побежала в неизвестном направлении. Держа его за руку, я бежала, движимая неизвестными силами сквозь стены дождя, грязь и лужи. Вдруг земля сменилась камнем, и мы оказались на нижней ступеньки той самой лестницы. Молния осветила её верх, а там стояли какие-то люди, размахивающие руками. Не думая, я принялась взбираться. Глаза у него по-прежнему были стеклянными, потому я не могла отпускать его руки. Слава Богу! Наверху стояли вожатые и охранник. От изнеможения ноги еле держали меня, я с трудом могла дышать. DJ свалился без сознания, но мне
было уже всё равно, я хотела домой, и, как в детстве, оказаться рядом с мамой в тёплой постели. Только суровый вид мокрой деревни мозолил мне глаза… Ещё вчера я в нетерпении ехала домой, а сейчас лежу на мягкой кровати и я счастлива.
